Бывший
милиционер сначала решил стать женщиной, а потом
— мэром города. «Ты меня встретишь на
вокзале?» — чисто по-женски спрашивает Александра
своим низким голосом. Светлый парик тщательно
расчесан, из-под воротника кокетливо выбивается
платочек, губы накрашены, глаза подведены. Эта
бизнесвумен из провинции по меньшей мере дважды
заставила вздрогнуть 180-тысячный город Березники
Пермской области. Первый раз, когда из Александра
Ивановича, капитана милиции в отставке, превратилась
в Александру Ивановну, и, наконец, минувшей весной,
когда заявила о своем решении баллотироваться
на пост мэра. Местные газеты запестрели заголовками: «Транссексуал
рвется в мэры»… Неосознанное
ощущение, что он не такой, как все, появилось
у Саши Селянинова, мальчика из простой рабочей
семьи, еще в начальной школе. Тихий ребенок любил
вышивать гладью, в компании девчонок ему было
интересно и комфортно, а общества сверстников
он упорно избегал. Девочки делились с ним секретами,
позволяли примерять свои платья и пользоваться
косметикой. —
Это воспринималось как игра. Иногда я отваживалась
выйти с подружками в город в девичьей одежде.
Я никому ничего не объясняла. Мне нравилось вести
себя как девочка, это было так же естественно,
как дышать. Парней это задевало и раздражало,
а меня шокировали их разговоры, особенно когда
они обсуждали внешность моих подруг. —
Тем не менее жизнь выстраивалась по мужскому сценарию? —
В 18 лет меня призвали в армию, и не куда-нибудь,
а в Чехословакию — в Центральную группу войск.
Раньше я за пределы Пермской области ни разу не
выезжала, а тут — за границу! Два года службы
без отпусков в элитном подразделении, которое
занималось радиоразведкой. Было очень тяжело,
нормальные парни вешались, сбегали, стрелялись,
но я все выдержала. Писала стихи, устраивала КВН.
Мое стихотворение «Прощание с Родиной», напечатанное
в военной газете, заняло первое место на конкурсе.
После учебки меня кинули в гвардейский мотострелковый
полк: сопка ваша, сопка наша. Пришлось побегать
в противогазе, пострелять. —
Парни не приставали к миловидному новобранцу? —
Понимаешь, это сейчас мужчины кричат: «Мы — голубые!»
— а тогда показать, что у тебя что-то ненормально,
было равносильно самоубийству. Я хранила свою
тайну и вела себя как все. Тем более что однополая
любовь меня никогда не привлекала. После армии
закончила ПТУ с дипломом машиниста шахтного комбайна
шестого разряда. Пришлось спускаться в шахту,
и все бы ничего, если бы не необходимость идти
после смены с бригадой в душ. Я ужасно стеснялась.
И когда по комсомольской путевке меня пригласили
на работу в уголовный розыск, сразу согласилась. Ей
всегда претила несправедливость. Еще в юности
Александра создала в своей школе комсомольский
оперотряд. Поэтому служба в милиции ее не пугала.
Вскоре Сашу перевели на должность младшего инспектора
уголовного розыска по борьбе с карманными кражами.
В органах внутренних дел она прослужила 16 лет,
на память осталась медаль «За 10 лет безупречной
службы». —
И в погонях участвовала, и стреляла, правда, только
в воздух. Но если бы пришлось открыть огонь на
поражение, я бы не раздумывала. Был случай, когда
ловили серийного насильника. Я предложила сыграть
роль живца. Для меня это был отличный повод открыто
выйти в женской одежде. В красном пальто, тесных
сапожках и капроновых чулках отправилась в парк,
где караулил своих жертв насильник. Два дня гуляла
до позднего вечера, чуть ноги не отморозила, но
он так и не появился. Потом я перевелась на новое
место службы — в Чердынский район, практически
на Крайний Север. Четыре года работала начальником
участкового пункта милиции в колонии-поселении.
Всякое случалось. —
А как насчет вредных привычек? —
На курево меня никогда не тянуло, а выпивать —
выпивала. Что за сотрудник милиции, который не
пьет? Сразу бы пошли разговоры. Но я никогда не
напивалась до такой степени, чтобы себя не контролировать. В
то время она уже покупала себе колготки и нижнее
белье, которое носила под формой. Правда, стирать
приходилось тайком: родители Сашу бы не поняли.
Как объяснить, что ее женское сознание по ошибке
попало в ненавистную мужскую оболочку? —
Родители, наверное, удивлялись, что сын не женится? —
Мать все время спрашивала: «Почему у тебя нет
девушки?» У меня были попытки себя переломить,
стать как все. Я дважды женилась, последний брак,
правда, был фиктивным с целью перевестись в другой
город. А первую свадьбу сыграли громко, как положено,
но из этой попытки ничего не получилось. Я никогда
свою жену не воспринимала как нечто противоположное.
Мы спали в одной постели, но ничего между нами
не происходило. Девчонка была из деревни, в первую
брачную ночь она думала, что жених просто много
выпил на свадьбе. А потом стала подозревать, что
у меня кто-то есть на стороне, тем более что неоднократно
видела меня с моими подругами. —
Так она и осталась девственницей? —
У нас ни разу ничего не было, это продолжалось
несколько месяцев. Однажды жена сильно отравилась
тортом и попала в психиатрическую больницу: сочли
за суицид. А может быть, она и вправду пыталась
покончить с собой. Она ведь до последнего надеялась,
что все у нас образуется, но мы развелись. Так
было честнее. К
тому времени Александре надоела двойная жизнь.
Она изучала специальную литературу и поставила
себе диагноз «транссексуализм». И когда из газетной
статьи узнала, что в Москве делают операции по
перемене пола, не раздумывала ни минуты. —
Я написала письмо в редакцию и получила ответ,
что мне надо обратиться в Центр эндокринологии.
Сразу подала рапорт об увольнении из органов внутренних
дел, сняла милицейскую форму, надела платье и
поехала в Москву. На экспертизе в психиатрической
больнице имени Ганнушкина мне в первый раз дали
отрицательное заключение и поставили диагноз:
психопатия с признаками вялотекущей шизофрении.
Какая психопатия, если я 16 лет служила в милиции
и носила оружие? Диагноз перечеркивал мое будущее.
Я вышла из больничных ворот на дорогу, мимо неслись
машины, и появилась мысль: пусть меня сшибут.
А потом сказала себе: «Нет, я все-таки своего
добьюсь». На повторной экспертизе мне уже написали:
«транссексуализм ядерного типа», что значит «устойчивый». Ей
выдали новое свидетельство о рождении, где черным
по белому было написано: «Селянинова Александра
Ивановна», и дали разрешение на операцию, пришло
время открыться родным. Ни родители, ни младший
брат не подозревали, какой сюрприз их ждет. —
Я ощущала прилив сил и ничего не боялась. Поэтому
приехала домой и сразу объявила: еду в Москву
на операцию по изменению пола. Для родных это
был шок, а мне пришлось выдержать тяжелый прессинг.
Мать плакала, умоляла меня ничего не делать. Она
отказывалась понять, что другого выхода нет: «Я
родила сына, а теперь будет дочь?» Брат вообще
запил и, по-моему, ненавидит меня в душе. —
А отец? —
Он вообще-то молчун, все носит в себе. По-мужски
со мной разговаривать бесполезно: я рукопашным
боем владею, могу и сейчас любому накостылять.
По темным улицам хожу спокойно: если нападут один-два
человека, справлюсь. На всякий случай освобождаю
левую руку. Я ведь левша. —
Не страшно было решиться на операцию? —
А я точку возврата прошла. У меня было несколько
операций. Начать пришлось с эпиляции, затем удалили
половой орган, сделали пластику. Очнулась после
наркоза: вся в бинтах, а когда сняли повязку —
ужаснулась: не женский орган, а полуфабрикат.
Это ведь была одна из первых операций по перемене
пола. Еще дважды пришлось делать коррекцию, так
что в общей сложности на операционный стол я ложилась
четыре раза. —
А грудь? —
Я употребляла гормональные препараты, и грудь
стала развиваться. Небольшая, правда, всего первый
размер, но зато своя! — Александра горделиво расправляет
плечи и выпячивает предмет своей гордости. — От
препаратов я отказалась, чтобы не было неприятных
последствий, к тому же у меня не удалена предстательная
железа, и она выделяет мужские гормоны. —
Но у тебя гладкие щеки, никакой щетины! —
Есть слабая, я ее безопасной бритвой срезаю, а
потом наношу на лицо тональный крем. Можно, конечно,
бриться раз в 2 дня, но, чтобы вид был приятный,
приходится делать это ежедневно. —
Красишься тоже каждый день? —
Конечно. Я рада, что нашла свой стиль. Сразу после
операции пользовалась яркими тенями, блестящей
помадой, а потом поняла, что не стоит привлекать
к себе чрезмерного внимания. Одеваюсь скромно,
но для особых случаев у меня есть бархатное темно-синее
платье в пол и накидка, расшитая люрексом. —
Саша, а как же любовь? У тебя после операции были
мужчины? —
Просто так ложиться с кем-то в постель я считаю
ниже своего достоинства. У меня был только один
человек, с которым я чувствовала себя нормально.
Мой первый и единственный роман произошел с иностранцем.
Это бывший министр Афганистана в правительстве
Амина Салех Ф. Между прочим, член компартии. В
своем кругу афганцы его называли «товарищ». Когда
я в Москве зарегистрировала фирму, он был моим
генеральным директором. —
Он знал, что ты была мужчиной? —
Конечно, но никогда не напоминал мне об этом.
Я неплохо выглядела, единственный недостаток —
проблема с прической, — Александра приподнимает
парик, под которым проглядывается довольно редкая
растительность. —
В интимном плане у вас была полная гармония? —
Единственное — у него спина болела. Сильно напрягаться
приходилось, работать много, — моя собеседница
смущенно смеется, — я — женщина сильная. Он был
мне приятен. Интеллигентный, образованный, с прекрасным
английским. Относился по-джентльменски. Потом
к нему приехала жена с детьми, и мы расстались. —
А другие романы у тебя были? —
Ничего серьезного. Был чех пан Милан Галек, но
с ним меня связывали чисто платонические отношения:
взгляды и поцелуи, но больше ничего. —
А какие мужчины тебе нравятся? —
Сюткин (смешок. — Е.С.), Ричард Гир, Ален Делон,
Жан Маре. Мне надо, чтобы человек был интеллигентным
и, главное, терпимым. —
А себя можешь охарактеризовать? —
Я женщина довольно жесткая, волевая, но в некотором
смысле слабая. Если я на человека зла, то готова
его порвать. Могу и трехэтажным матом послать.
От удара моего кулака столы ломались. Но спустя
некоторое время отхожу и начинаю этого человека
жалеть. Это мне мешает. —
Готовить умеешь? —
Нормально готовлю. Я не говорю, что могу какие-то
изысканные блюда сотворить, но картофельное пюре,
пирожки с капустой — запросто. А мое фирменное
блюдо — гречка с курицей, такая вкуснятина! —
Но можешь и дырку просверлить, и гвоздь забить? —
Конечно. Умею штукатурить, малярить, белить, шпаклевать,
плитку класть. Я ведь на Севере жила одна, и в
доме всегда было прибрано, вода набрана, дрова
наколоты, печь истоплена. —
Березники — город небольшой, помнишь, как тебя
встретили в новом облике? —
Говорили, что свихнулась. До сих пор вслед смотрят,
за спиной шепчутся: «Голубой идет!» «Оно идет!»
Кто «хи-хи», кто «ха-ха». Один пацанчик выскочил:
«Ты кто?» Я говорю: «А ты кто? Умный или дурак?» —
Как ты решилась баллотироваться на выборах мэра? —
Мне не совсем нравится то, что происходит в нашем
городе. У нас перекос: местная промышленность
упала, муниципальная торговля отсутствует, и я
боюсь, что мы приближаемся к катастрофе. У меня
была сильная программа, но я не смогла получить
экономическую поддержку и собрать достаточное
количество подписей. Нужно было 1200, сборщики
собрали всего 997 подписей. В
Березниках Александра Селянинова развила бурную
деятельность. Зарегистрировала газету «Аквариум
Прикамья», первый экземпляр которой даже хранится
в библиотеке конгресса США. Правда, газета просуществовала
недолго. —
У меня большие планы, — признается она. — Собираюсь
возродить газету, открыть частное сыскное агентство.
Надеюсь найти надежного партнера, возможно, и
спутника жизни. Но в нашем городе это сложно. —
Ты не жалеешь, что изменила пол? —
Какая женщина жалеет о том, что избавилась от
дефекта! Если у нее был горб, а она от него освободилась. —
Родители смирились, что у них дочь? —
Родителям по 80 лет, но мать, по-моему, до конца
жизни к этому не привыкнет. Иногда сбивается и
говорит мне вместо «куда пошла» — «куда пошел».
Когда поругаемся, она всегда повторяет: «Кто тебя
просил переделываться? Жил бы с нами». «Мама,
— отвечаю, — кто знает, может быть, вы одни бы
жили, а меня бы уже на свете не было». Справка
«МК» С психологической точки зрения транссексуализм
— это нарушение полового самосознания. Образно
говоря, ошибка природы, когда человек физически
представляет из себя мужчину, а психологически
— женщину. Или наоборот. Жизнь транссексуала —
это пытка раздвоенностью, каждодневная борьба
за свое «я». Среди них очень высокий процент самоубийств.
Первую в СССР хирургическую коррекцию по изменению
пола еще в 60-е годы провел рижский профессор
Калнберз. Чтобы стать мужчиной, пациентка перенесла
несколько мучительных операций. Елена Светлова Московский
Комсомолец 13 ноября 2006 г. |